4/17 октября сов
ершается память преподобного Аммона, основателя пустынножительства в горе Нитрийской, в Египте, и преподобного Павла Препро́стого, ученика великого пустынника Антония. Оба были родом египтяне и жили в четвертом веке. Аммон с самой ранней молодости желал пустынной жизни, но в угождение родным согласился вступить в брак. По смерти же родных и он, и жена его отказались от мира и стали жить в пустыне. Она основала женскую обитель, а Аммон с благословения Антония Великого устроил себе келлию в пустыне Нитрийской. Вскоре вокруг него собралось множество учеников. Он наставлял их с любовью, убеждая их к смирению и полному упованию на Господа. Когда умер Аммон, Антоний увидел, что Ангелы возносят душу его на небо.
Павел был земледелец и уже в преклонной старости пришел к Антонию, чтобы быть его учеником. Антоний в то время жил один в пустыне.
— Что тебе нужно? — спросил он, увидя Павла.
— Хочу быть монахом, — отвечал Павел.
— Не можешь, — отвечал Антоний, — тебе уже шестьдесят лет, ты слишком стар, чтобы начинать пустынную жизнь, лишения и труды тебе не по силам, иди лучше в деревню и работай.
— Я стану делать все, что повелишь, — отвечал Павел.
— Я говорю тебе, что ты слишком стар, — повторил Антоний. — Если уже хочешь быть монахом, то иди в монастырь, где много братий, которые могут помочь немощи твоей, я же здесь живу один и по пяти дней не ем; ты не можешь жить со мною.
Затем Антоний затворил келлию и три дня не выходил из нее. На четвертый, отворив дверь, он с изумлением увидел, что Павел все тут.
— Я тебе уже сказал, что тебе нельзя здесь жить, — повторил он.
— Умру здесь, но не удалюсь, — возразил Павел.
Такая настойчивость наконец победила Антония. Он ввел старца в келлию свою. Павел уже три дня ничего не ел, Антоний, желая испытать его, дал ему работу: велел плести веревку. Павел до вечера с великим трудом сплел пятнадцать локтей. Антоний посмотрел на работу и сказал: «Нехорошо сплел, расплети и начни снова». Павел безропотно повиновался и снова начал работу свою. «Не съесть ли нам кусок хлеба?» — спросил Антоний. «Как тебе будет угодно, отец мой», — отвечал Павел.
Наконец Антоний убедился, что Павел может быть пустынником, и близ себя устроил ему келлию. Трудная жизнь началась для Павла. Не для спокойствия и отдохновения променял он труды земледельческой жизни, когда сделался монахом; напротив, никакой земледелец никогда не вел такую тяжелую изнь, как преподобный Павел. Работая целый день под палящим солнцем, он редко подкреплял себя куском черного хлеба, проводил целые ночи в молитве и пении псалмов. Часто, чтобы испытать его, Антоний задавал ему трудную работу и, когда она подходила к концу, повелевал начать ее сызнова. И ни разу Павел не возроптал, ни разу не показал вида неудовольствия и принимался за труд с тем радостным послушанием, с той полной готовностью, которые угоднее Богу, чем самый труд, ибо показывают сердце вполне отдавшееся Богу. Не случается ли часто, что, исполняя возложенное на нас дело, мы работаем вяло, нехотя, кое-как и внутренне ропщем на тяжелый труд? Но не так поступает истинный служитель Божий. Постоянно занятый желанием служить Богу, он служит Ему во всякий час жизни, во всяком деле, и в малом, и в большом; он служить Ему не только когда молится Ему, но при всяком самом простом деле, когда ради Господа исполняет это дело с добросовестностью, усердием, радостной готовностью, как для Бога, а не для людей.
Смиренный Павел угодил Господу и сподобился дара чудотворения и прозорливости. До конца жизни хранил он глубокое смирение, простоту сердца и полное отречение от воли своей. Писатель жития его так кончает повествование свое о нем:
«Пожил же праведный в святой простоте своей лет довольно и, много чудес сотворив, отошел ко Господу. Иже прост на земле бе, ныне премудрейший есть на небеси, паче всех любомудрцев мира сего, и с мудрыми Херувимами зрит Христа, Божию силу и Божию премудрость; то бо есть мудрость правая, еже боятися Бога и Ему в простоте духа и незлобии сердца работающи благоугождати. Молитвами, Господи, угодника Твоего, Препростого Павла, умудри нас в делании заповедей Твоих, даждь нам начало премудрости, страх Твой имети, да страхом Твоим уклонившись от зла, сотворим пред Тобою и обрящем милость Твою вовеки».